в мае 1988 года в Лиссабоне проходила Вторая Уитлендская конференция по литературе, организованная американским Уитлендским фондом. она проходила под покровительством президента Португалии Марио Соареша. в одной из секций за круглым столом встречались русские писатели — из СССР и эмигранты, и писатели Центральной Европы.

из Америки в Лиссабон тогда приехали Сергей Довлатов и Иосиф Бродский.

доступна стенограммa этого круглого стола. дискуссия была довольно острой, кроме Довлатова с Бродским в ней участвовали другие известные литераторы: помимо прочих, Чеслав Милош и Салман Рушди. была и Татьяна Толстая, вот что о ней потом вспоминал ещё один участник конференции Лев Аннинский: «Еще одна советская участница, Татьяна Толстая, представительствует как бы от «молодой литературы». Вскоре, однако, выясняется, что по известности в кругах зарубежной критики она превосходит нас всех. Прибавьте к этому яркую «цыганскую» внешность и довольно свободное владение английским — вот объяснение того, что Татьяна — ярчайшая фигура в нашей группе».

разговор шел о роли писателя в общественной жизни, а ещё о его самоидентификации как «русского», «советского» или «европейского», и роли связанных с этим политических взглядов в его творчестве. отбиваясь от напора зарубежных коллег, и Бродский, и Толстая в разной форме отстаивали мнение, что писатель не должен использовать свое творчество как орудие политической борьбы.

любопытно, что вопрос о советских танках в Европе, который беспокоил многих участников круглого стола, разрешился уже через полгода: с речью Михаила Горбачева о сокращении советских войск в Европе начался вывод танков из дружественных столиц.

известно довольно много об участии Довлатова с Бродским в конференции, но, к сожалению, не об их впечатлениях от Лиссабона. кое-что осталось в записках Довлатова:

Португалия. Обед в гостинице «Ритц». Какое-то невиданное рыбное блюдо с овощами. Помню, хотелось спросить:
— Кто художник?

Дело было в кулуарах лиссабонской конференции. Помню, Энн Гетти сбросила мне на руки шубу. Несу я эту шубу в гардероб и думаю: «Продать бы отсюда ворсинок шесть. И потом лет шесть не работать

портрет Сергея Довлатова, сделанный Иосифом Бродским в Лиссабоне

Довлатов потом писал своей жене Тамаре Зибуновой: «Переслал ли тебе Грант Матевосян из Еревана мои книжки? Он чрезвычайно симпатичный человек. Мы были с ним на конференции в Лиссабоне. Посылаю тебе мой портрет работы И. Бродского, а также, в порядке хвастовства, пригласительный билет от скромного португальского президента Суареша.»

из письма Довлатова Израилю Меттеру:
«…А теперь – когда мне, извините, случилось запить в Лиссабоне, то меня купали в душе и контрабандой сажали в самолет два нобелевских лауреата – Чеслав Милош и Бродский. При этом Милош повторял: “Я сам люблю выпить, но тебе уже хватит”».

может быть, этот казус и помешал Довлатову более подробно описать их лиссабонские похождения.

а вот стихи Иосифа Бродского, написанные под впечатлением от поездки:

Открытка из Лиссабона

Монументы событиям, никогда не имевшим места:
Несостоявшимся кровопролитным войнам.
Фразам, проглоченным в миг ареста.
Помеси голого тела с хвойным
деревом, давшей Сан-Себастьяна.

Авиаторам, воспарявшим к тучам
посредством крылатого фортепьяно.

Создателю двигателя с горючим
из отходов воспоминаний. Женам
мореплавателей — над блюдом
с одинокой яичнецей. Обнаженным
Конституциям. Полногрудым
Независимостям. Кометам,
пролетевшим мимо земли (в погоне
за бесконечностью, чьим приметам
соответствуют эти ландшавты, но не
полностью). Временному соитию
в бороде арестанта идеи власти
и растительности. Открытию
Инфарктики — неизвестной части
того света. Ветренному кубисту
кровель, внемлющему сопрано
телеграфных линий. Самоубийству
от безответной любви Тирана.

Землетрясенью — подчеркивает современник,-
народом встреченному с восторгом.

Руке, никогда не сжимавшей денег,
тем более — детородный орган.

Сумме зеленых листьев, вправе
заранее презирать их разность.

Счастью. Снам, навязавшым яви
за счет населенья свою бессвязность.

потом Бродский прокомментировал эти стихи. памятник, о котором идёт речь — это Кришту Рэй, Иисус, возвышающийся над городом:

Я туда ездил на конференцию в 88-м году. Это опять-таки strictly authentic. Дело в том, что Лиссабон — город с самой большой, быть может, плотностью городской скульптуры на квадратный метр. Стихотворение начинается с подлинной детали. Я помню, что шел по улице и вдруг увидел памятник неучастию Португалии в какой-то войне, то ли 14-го года, то ли в последней. Ну, и отсюда все началось. Но вообще Лиссабон — ужасно красивый город. Похож, по какому-то ощущению, на Красную Пресню, но есть места — чистый кинематограф. Ну, а рядом районы с диким уровнем преступности, где у вас что-то выдирают, срезают и так далее. Там даже как-то легче заблудиться и стать жертвой, потому что язык непохожий и трудоемкий, хотя все, как выясняется на шестой или седьмой день, говорят прилично по-английски. Там я познакомился с президентом — Суарес, то есть Соареш. Все довольно смешно: тебя встречает у входа морской офицер и ведет по великолепному дворцу, в котором все совершенно пусто. Только огромные зеркала и грандиозные одинокие люстры. Тоже кинематограф — вот-вот, именно помесь Бунюэля с Бергманом.

Павел Елизаров